Крымские похождения начались с малоизвестного всем древнего города Мангуп-Кале, расположенного на одноименной горе, высотой~600 м. По своим рельефным характеристикам она напоминает кухонную табуретку, т.е. с отвесными боковыми склонами и большим ровным плато наверху.
История богата, таинственна и требует отдельного изложения. Скажу только, что это самый большой город Юго-Западной Таврики, построенный в 10 веке. До 15 века он принадлежал византийским князьям армянского рода Габрасов и назывался Феодорро. Город-крепость устоял при набегах золотой орды хана Нагайя и при опустошающем смерче хана Эдыгея, даже когда пал Херсонес. Только голод после 6 месяцев осады поставил жителей на колени перед турецкой армией в 1475 г.. Вплоть до русско-турецкой войны он принадлежал турецкому султану и медленно вымирал. Потом какое-то время в городе хозяйничали татары. Когда Крым стал частью России он окончательно вымер.
К нашему времени от древнего града сохранились лишь немногочисленные архитектурные развалины а также некоторая часть подземных сооружений, в т.ч. остатки от греческой церкви святых Константина и Елены, какие-то полуразрушенные склепы и рукотворные пещеры. Эти места, своей особой энергетикой и уже заплетенной многовековой паутиной историей, всегда притягивали неуёмных туристов и разного рода ’’больных’’ эзотериков и шаманистов.
Как ни странно, наиболее интересные цигуновские события произошли не здесь, а дальше и несколько позднее. Простояв на плато Мангуп день, переспав ночь и излазив всё что только можно мы, группа цигунистов - крымских верблюдов (так здесь называют нашего одногорбого брата туриста) двинулись дальше, в сторону Чернореченского каньона, ещё одного из самых живописных и опять же малоизвестных мест Крыма. Но во время перехода, под селом Терновка нас прихватил такой ливень, что несмотря на клеёнки и дождевики мы промокли с головы до ног по всей длине и до самых, что называется, памперсов. Дело приближалось к вечеру, дождь ещё моросил а деваться было некуда. Случайно ли, а быть может специально судьба предложила нам для ночлега старый, заброшенный христианский монастырь Шелдан, довольно угрюмое и уже очевидно забытое Богом место, в котором, быть может, обитают лишь привидения и духи монахов. О его существовании знал один из наших ребят -крымчанин Игорь. Местные жители о нём говорят шёпотом или вообще предпочитают помалкивать. Когда искали дорогу к монастырю одна старая татарка так и сказала: ‘’Знаю но не скажу’’. Но нас таки вывела нелёгкая уже к сумеркам. Пещерный монастырь расположен в отвесной стене горы, немного в стороне от села. Всё, что от него осталось, это многочисленные кельи, полуразваленные переходы и обвалившиеся земляные лестницы, некогда соединявшие несколько его уровней. Пришлось довольно долго полазить, прежде чем нашли ход на верхний этаж, а через него и на плато, раскинувшееся сверху на горе ( по типу Мангупа). Во время этих поисков я обнаружил ход в глубь, похожий на пещеру, но в спешке и без фонаря её исследование решил отложить на потом. Время поджимало, необходимо было ещё разбить лагерь и просушить вещи. Дальнейшее складывалось удачно. Дождь закончился и мы уже через час сидели сытые, сухие и довольные возле костра, под безоблачным звёздным небом, делились впечатлениями о дне минувшем и с высоты нашего гнезда любовались далёкими огнями большого города Севастополя. Время было хотя и тёмное но ещё не позднее и несмотря на усталость мы решили зацигунить на сон грядущий. Тут я вспомнил о пещере. Она не осталась незамеченной и для спелеолога Игоря. К нашему желанию исследовать находку и там позаниматься присоединилась Галя. К сожалению больше смельчаков не нашлось и мы втроём вооружившись фонариками и спальниками нырнули в черную дыру лаза на верхний этаж монастыря.
Таки это была пещера. Она оказалась природной и довольно комфортной, т.е. без обвальных залов, трудно проходимых лазов, грязи и воды. Очевидно монахи обжили её. Пока мы осторожно пробирались по главному ходу, в темноту неизвестности, периодически от света фонарика со стен с шумом срывались тени ночных демонов - летучих мышей, единственных её видимых обитателей. От неожиданности мы на мгновенье замирали и прислушивались к тишине, вдруг нарушаемой зловещим хлопаньем крыльев и учащённым ударам собственного сердца. Метров через 200 мы упёрлись в глухую стену, проход дальше был явно завален. Это нас немного расстроило но и успокоило. Обошлось без приключений. Кто знает что скрывается в её дальних коридорах.
Выбравшись из пещеры, мы расположились рядом, в соседней келье, совсем маленькой но уютной, с огромным окном-дырой в наружной отвесной стене. Через него были видны сказочные силуэты гор и звёздное небо. Перед началом занятий я втайне надеялся на интересные феномены в столь необычных условиях практики и входя в Джун-Гун высказал пожелание в общении с кем либо из обитателей монастыря, его настоящих хозяев. Трудно сказать сколько прошло времени, но когда комары и мошка стали совсем нестерпимо досаждать, вышел из состояния Цигун, так глубоко в него и не войдя. В такой кромешной темноте я ребят не видел но чувствовал их присутствие. Вскоре по шорохам и звукам трения ладошек понял, что Галя тоже закончила упражнение. Какое то время мы сидели молча. Первой заговорила Галя. Она тихо, загадочно прошептала: ‘’Саша, а чего это он ?’’. Я не понял: ‘’Кто он ?’’. ‘’Ну он…, монах ‘’. И она рассказала, что видела во время занятий и что так и осталось не доступным моему восприятию.
Монах появился внезапно, как будто проявился из тумана в плотную реальность. Подошёл близко и сел в двух шагах пере до мной. Чёрная длинная ряса скрывала тело, но лицо, спокойное и сосредоточенное хорошо просматривалось, несмотря на темноту окружающего пространства. Он долго сидел, смотрел на меня и терпеливо ждал, очевидно каких-то знаков внимания. Временами поглядывал на Галю, которая находилась рядом справа. Игорь был крайним и его он не замечал (очевидно потому, что тот не практиковал , а просто сидел молча). Процесс ожидания явно затянулся. Я никак не проявлял интереса к его присутствию, потому, что не видел . Монах начал нервничать и выражать своё недовольство. На самом деле это никак внешне не проявлялось а только лишь отражалось на его лице. Он ещё чаще стал поглядывать на Галю, как бы ожидая от неё помощи в нашем общении и как бы говоря: ‘’Спроси его, чего он хотел и сколько можно ждать?’’
Кто из нас во время практики не испытывал ощущения чужого присутствия, к примеру в виде шороха газет в углу на журнальном столике или скрипа половиц за спиной, звона посуды в серванте или загадочного сопения возле левого уха. Мастер Цигун Сюй Минтан объяснял это тем, что так проявляют себя разные сущности, приходящие к нам для совместной практики. Шумным поведением они пытаются привлечь к себе внимание и вызвать к общению, когда их не воспринимают. Если их подобные действия пугают и мешают занятиям, необходимо по возможности спокойно мысленно попросить их не хулиганить и без грубостей отправить к Мастеру для дальнейшего общения и прочих разборок.
Монах был воспитан, поэтому вёл себя прилично, а Галя застыла, окаменев от неожиданности, боясь сделать нечто не допустимое. К тому же не знала причину его появления и такого поведения. Монах последний раз посмотрел на неё, потом на меня, потом, очевидно непроизвольно хотел сделать некий магический жест указательным пальцем у виска, но вовремя вспомнил о своём духовном статусе. Потом пожал плечами, с досадой махнул рукой, глубоко вздохнул и незаметно исчез, как будто растворился.
Я, конечно расстроенный, отчаянно отмахивался от комаров а Галя всё ещё пребывая в некотором шоке шептала мне эту историю. Игорь, поскольку не цигунист, а всего лишь сочувствующий, притих как мышь, завороженный необычным ходом событий. Потом мы какое-то время сидели молча в кромешной темноте и оглушительной тишине, осознавая что произошло, куда мы попали и стоит ли продолжать всенощную или перенести занятия на другой раз. Окончательное решение пришло само.
Внезапно, как будто из глубины соседней пещеры раздался глухой и резкий звук, похожий на удар. Сердце опять ‘’радостно’’ застучало в районе пяток, в голове мощными волнами запульсировала кровь, холодная волна прокатилась с ног к голове по всему телу. Мы замерли от неожиданности. Глухой звук повторился. Казалось что где-то в глубине подземелья кто-то бухнул чем-то увесистым по стене. В следующем ударе послышалось бряцание металлических засовов и тяжёлых дверей преисподней.
Последующие удары загудели с противоположенных углов монастыря, эхом отражаясь от стен с разных сторон. В уме замелькали самые невероятные предположения. Неужели мы чем-то разгневали хозяев древней обители? Не дожидаясь всеобщей сходки и пока нас ещё не заперли в этом каменном мешке мы, очнувшись от оцепенения, решили не искушать судьбу и дружно рванули по лабиринтам к выходу, наверх.
Там на плато наши друзья веселились возле костра, поздравляя друг друга с Днём Военно-Морского Флота и любовались красивыми разноцветными букетиками праздничного салюта на горизонте ночного неба, где светились огни Севастополя. На сердце отлегло и сразу стала понятна природа звуковых феноменов искажаемым коварным эхом. Но от повторных попыток отказались. А вдруг и впрямь, под шумок монах отодвинул пару заржавевших засовов и прошептал вековым охрипшим голосом в пространство, по ту сторону Жизни : ’’Братва, свистать всех наверх’’. Но об этом мы уже не узнаем.
Всё что было в дальнейшем походе не оставило столь глубокого следа в нашей памяти. Была, правда ещё одна весёлая ночь в Чернореченском ущелье, когда я проснулся от явного ощущения, что по мне кто-то топчется. Хорошо что основательно упаковался в спальнике. После этого - всенощная Цигун в позе Дерева, совмещённая с охраной спящих тел моих товарищей и прочей амуниции от голодных и нахальных крыс каменок, размером с кроликов. Но это уже без звуковых феноменов, просто под шум горной реки и зловещий шорох наглых тварей в соседних кустах.
Потом была чудная стоянка в заповеднике под Балаклавой, с пьяным егерем и шатающимися по ночам ёжиками, не равнодушными к запаху бензина от примуса; где бешенные белки бросались шишками, а чайки дико смеялись, гавкали и изрыгали какие-то желудочно-кишечные звуки, а крысы и сойки тайком воровали хлебушек, а ящерицы - сгущённое молоко; где по ночам, после наших купаний голышом в искрящемся от бесчисленных светлячков планктона ласковом море кто-то, на сон грядущий насвистывал на флейте мелодию из ‘’Собаки Баскервилей’’, а другой, в паре с горным эхо ему подвывал; где по утрам йог, ‘’индеец’’ Петя из Киева распустив навстречу ветру длинные волосы красиво прыгал с 10-метровой скалы прямо в воду, а дельфины проплывали в бухту Балаклавы на ‘’нерест’’.
Потом был поход по мысу Айя через непроходимые каменные завалы, с заплывами через вокруг отвесных стен, с кроссовками и штанами под шляпками на голове, дабы не замочить.
Потом поход через перевал, в село Резервное, с полевыми ромашками по дороге обедом на пороге сельмага с салом, хлебом, парным молоком, множеством слив и, пардон, прослаблением желудка на обратном пути.
Потом, путешествуя на моторке вокруг мыса Айя и ‘’Затерянного мира’’, а также ночлег под гостеприимным кедром на живописной стоянке в заповеднике Бателейман, со следами цивилизации, привычно пахнущими естественным сортиром.
Потом удивительной красоты храм ‘’Воскресения Христова’’ над Форосом и ночевка в бухте Ласпи с ураганным ветром и безнадежно рыскающими в поисках бензина ежиками.
Потом Кострополь с отдыхающим президентом по соседству и Ялта с назойливыми таксистами, бабушками, капризными москвичами и другими ‘’дорогими’’ россиянами и ‘’бедными’’ украинцами. И многое еще, что к Цигун отношения никакого не имеет.
И в конце, стоянка в ущелье под Красной пещерой (Кызыл Коба) и вытекающей из нее чудесной рекой с водопадами и многочисленными ваннами с форелью, а также множеством поющих от счастья птиц, непосредственным делом рук и уникальных способностей мастера Цигун Сюй Минтана, вдохнувшего два года назад в этот райский уголок жизнь пернатых. Однако это уже к нам не имеет, к сожалению, никакого отношения, потому что мы в Цигун еще совсем ‘’зеленки’’, но даст Бог и поможет Учитель, все еще впереди.
Киев – 1999 г. |
